Алексей Николаевич Петров родился 16 марта 1914 года в г. Козельске Калужской области. По окончании школы поступил учиться в тракторо-механический техникум, а затем должен был устроиться по распределению механиком в отдаленный район. Однако в стране шла индустриализация, в различных регионах ударными темпами возводились фабрики, железные дороги, электростанции, и с 1933 г. А.Н. Петров трудился на Балашихинском литейно-механическом заводе (БЛМЗ). Работал слесарем в ремонтно-механическом цехе. Через некоторое время окончил курсы и получил специальность машиниста подъемного крана. Окончив авиационное училище, стал служить на Дальнем Востоке, летал на тяжелом бомбардировщике.
Началась война. Членами экипажа А.Ф. Фурсаевым, Т.В. Булацким и А.Н. Петровым на собственные сбережения был куплен самолет, на котором они воевали до конца войны. Демобилизован по состоянию здоровья в 1957 году.
Алексей Николаевич награжден двумя орденами Красной Звезды, орденом Великой Отечественной войны, медалью «За боевые заслуги» и другими наградами.
В послевоенные годы начал заниматься изобразительным искусством в студии Г.Н. Васильева и А.Д. Потапова. В 1977 году окончил Заочный народный университет искусств (ЗНУИ), отделение станковой живописи и графики, по классу Мордовина. Стал одним из основателей картинной галереи в г. Балашиха. В настоящее время ведет детскую изостудию на общественных началах.
Постоянный участник художественных выставок. При ДК «Спутник» ОАО «БЛМЗ» с товарищами организовал творческое объединение художников Балашихи «Романтик», которое ведет студийную работу и выставочную деятельность.
Петров Алексей Николаевич является почетным гражданином города Балашиха. В 2004 году А.Н. Петров передал в дар городу Балашихе свое творческое наследие: более тысячи картин и обширнейший архив.
«В искусство меня привел… заяц»
Алексей Николаевич Петров родился 16 марта 1914 года в г. Козельске Калужской области. Маленький городок с уникальной историей (монголо-татары его не смогли взять, пока не истребили все население поголовно) обладал тем неброским очарованием среднерусской природы, из которого черпают вдохновение поэты и художники. Старинные домики на холме, светлые перелески, чистые речушки, а в округе много монастырей… Любовь к природе и к прекрасному была фамильной чертой семьи Петровых: бабушка художника лечила людей травами, мать великолепно разбиралась в лесных растениях и птицах, отец был краснодеревщиком.
Мама Алеши осталась вдовой в двадцать шесть лет и замуж больше не вышла. Двадцатые годы были трудными и голодными для всей страны, а для молодой женщины с пятью детьми стали настоящим испытанием на выживание. Образованная, интеллигентная, служившая некогда гувернанткой в доме философа Розанова, она ходила стирать и убирать в чужих домах, причем платой вместо денег часто была еда или старая одежда. Шестилетний Алеша, старший из детей, как мог, помогал матери. Вместе с другими козельскими мальчишками он бегал за речку Жиздру собирать хворост и с тяжелой вязанкой возвращался обратно. Порой Алеша вынужден был ходить по окрестным деревням, прося кусок Христа ради. Летом, когда мать работала посудомойкой в лагерях 242-го полка, приходил помогать ей, а заодно собирал остатки с солдатских столов. Зимой запасенные таким образом сухарики размачивали в свекольном отваре – это было самым сладким лакомством для детей.
Несмотря на нужду, детям прививалось чувство прекрасного. До сих пор Алексей Николаевич помнит книжки, которые мама читала ему в детстве. Дореволюционные издания изобиловали тонкими гравюрами, изящными заглавными буквами, виньетками. Помнит, как мама рассказывала о цветах, учила различать голоса птиц. Птицы со временем стали страстью Алеши. Частенько вместо того, чтобы бежать в деревню за милостыней, он брал силок и забирался в заросли дикой мяты и пырея ловить птиц или просто слушать их пение. Дома пойманные чижи и щеглы жили не в клетках, а летали прямо по комнате и спали на веточке, укрепленной специально для них под потолком.
Способность во всем окружающем находить красоту, подмечать детали, радоваться явлениям природы – все то, что воспитывает цепкий глаз художника, сумела передать своему сыну мама. Поэтому даже много лет спустя и в живописи, и в стихах Алексея Николаевича образ матери был связан с ромашками и березами, самыми светлыми созданиями земли русской:
Повсюду белые ромашки
Июньским запахом цветут,
А бледноликие монашки
В козельский монастырь идут.
И машут ветками березки
Из дали тех ушедших дней,
И мама, вечная ромашка,
Всегда живет в душе моей.
В школе Алексею нравилось рисовать, его работы всегда ставились в пример. Но о карьере художника мечтать не приходилось. Он поступил учиться в тракторо-механический техникум и по окончании должен был устроиться по распределению механиком в отдаленный район. Но тут появился в Козельске вербовщик, который набирал желающих на строительство большого завода в городе Балашихе. В стране шла индустриализация, и в самых разных регионах ударными темпами возводились фабрики, железные дороги, электростанции. Вот так в 1933 году судьба привела Алексея на Балашихинский литейно-механический завод (БЛМЗ). Сначала его взяли слесарем в ремонтно-механический цех. Через некоторое время он окончил курсы и получил специальность машиниста подъемного крана. Работа кипела круглые сутки, в три смены. С искренним комсомольским энтузиазмом Алексей придумывал все новые способы усовершенствования труда, стал стахановцем. Свободное время посвящал чтению, особенно увлекался переводной художественной литературой.
В 1935 году ВЛКСМ бросил клич: «Молодежь в авиацию и на флот!» На БЛМЗ тоже пришла разнарядка по набору в авиационное училище. Какой же юноша не мечтал тогда о небе! Алексей прошел медкомиссию и попал в число счастливчиков, которых отправили в Харьковскую гражданскую школу летчиков. По какому-то недосмотру группа оказалась внеплановой, не нашлось для нее ни места, ни обмундирования. Одели будущих летчиков в форму пехотинцев, и курс молодого красноармейца им тоже преподавали офицеры пехоты. Когда настало время изучать спецпредметы, подоспел приказ: в связи с нехваткой в авиации техсостава одну летную группу направить в Высшую школу авиационных техников в Иркутск. Выбор пал, конечно, на внеплановую группу. Далеко не всем нравилась специальность техника, но времена были такие, что особо не поспоришь. Младший лейтенант Петров с отличием окончил курс Иркутской ВШАТ по линии тяжелых самолетов и стал летающим техником. Неуспевающих выпускников комиссия по распределению отослала на запад, в центральную Россию, а лучшие из лучших были направлены на Дальний Восток «бдить японца», как тогда говорили.
Служить и летать Алексею Петровичу довелось по всему Тихоокеанскому побережью. Военные аэродромы там только-только начали строиться, причем подальше от населенных пунктов, в тайге. Летный состав размещался прямо у взлетной полосы, в контейнерах из-под оборудования, переделанных под жилье. Экипажи тяжелых бомбардировщиков помимо стрельб и учебных бомбометаний занимались доставкой грузов на отдаленные аэродромы, куда еще не проложили дороги. Вместо бомб к самолетам прикрепляли бочки, заправляли под завязку, а на месте сгружали продукты, сливали горючее, оставив себе только на обратный путь, и так несколько рейсов в день.
Коснулись летчиков и Хасанские события. 6 августа 1938 года бригада, где служил техник Петров, делала боевые вылеты к сопкам, которые стали причиной военного конфликта между СССР и Японией. Позже, в период дождей, когда сопки затопило и они превратились в островки посреди воды, храбрые пилоты летали туда сбрасывать мешки с провиантом для наших солдат.
Начало Великой Отечественной войны Алексей встретил на Дальнем Востоке. В полку все, как один, написали рапорта об отправке на фронт. Но командование запретило даже думать об этом, потому что вдоль советской границы от Турьего Рога до Владивостока стояла трехмиллионная японская армия, готовая напасть в любую минуту.
Напряженная обстановка на приграничье сохранялась несколько лет. Находясь в полной боеготовности, военные части то и дело меняли дислокацию. С рассветом летный состав отправлялся на аэродром. Самолеты нужно было заправить. Причем всё, кроме бензина, заливалось вручную. Зимой механики-мотористы постоянно грели воду и масло в печках-гончарках (железных бочках, обшитых деревом и поставленных на санки), затем впрягались в них по четверо и тащили к самолетам. После этого на винты накидывали специальные петли и вручную раскручивали, чтобы запустить и прогреть двигатели. Хорошо, если все срабатывало с первого раза, ведь любую поломку начальство могло объявить саботажем или диверсией. Затем к самолетам подвешивали бомбы, которые к вечеру надо было снять, потому что земля не выдерживала веса боевых машин. И так изо дня в день: постоянное ожидание боевого вылета, предельная нервная и физическая нагрузка. Молодым парням не хватало рациона (кормили-то все больше фасолью да капустой). Все это выматывало настолько, что позднее, когда Алексей попал на фронт, условия там показались ему чуть ли не курортом по сравнению со службой на Дальнем Востоке.
Отправки на фронт Алексей Петров добился с товарищами экстраординарным способом. Один экипаж из их летного полка в 1944 году написал письмо главнокомандующему, прося разрешения приобрести самолет, чтобы на нем бить фашистов. Разрешение было получено, и тогда с аналогичной просьбой выступили другие экипажи. Всего набралось 9 команд, 27 человек. Конечно, зарплаты военных не были настолько большими, чтобы покрыть реальную стоимость самолета. Это была патриотическая акция пропагандистского характера. Однако летчики действительно внесли все личные сбережения до копейки. Техник Петров, например, продал мотоцикл, фотоаппарат, патефон, даже унты (зачем они, если весна на дворе) и остался в одной шинели.
В Москву на поезде ехали неделю. Явились на пункт формирования в академию им. Жуковского. Там царила суета. Здание было набито ранеными, но с группой дальневосточников обошлись особо – как же, именные самолеты! – без проволочек пригласили на аудиенцию, спросили, на каких машинах они хотят летать, где переучиваться. Ребята попросились туда, где теплее, - на Кавказ. В Азербайджане на летном поле среди иностранных самолетов, которые прибывали туда из Ирана, им сразу понравился американский А-20 «Бостон». Ускоренным темпом, всего за месяц, техники изучили эту машину до последнего винтика, летчики освоили пилотирование. На бортах каждый экипаж написал огромными буквами: «Подарок ВВС Красной армии, летчик такой-то, штурман такой-то, техник такой-то».
Боевые действия для «именных» начались в румынском городе Текучи. Вылетов было много, были и потери, и победы – выделить из них какие-то особо памятные сложно.
Но один эпизод все же заслуживает отдельного рассказа. В 1944 году, еще до открытия второго фронта, США начали интенсивные бомбардировки германских объектов, производя вылеты из Италии. Однажды на наш аэродром в венгерском городе Тисса-Вижени сел подбитый американский самолет – «летающая крепость». Из четырех моторов работало только два, и, когда американские пилоты увидели, что на взлетной полосе стоят «Бостоны», они решили, что здесь им могут оказать помощь. Советская авиадивизия как раз перебазировалась на другое место, и для ремонта самолета командир оставил техника Петрова. Одного.
У него не было ни технических руководств, ни документации, ни какого-либо аэродромного оборудования. Из брошенных ящиков русский парень и американцы строили пирамиды, чтобы добраться до нужных узлов «летающей крепости». Самолет был огромный, по тем временам самая грозная машина: в длину 25 метров, размах крыла больше 40 метров, пять огневых точек, а весь экипаж составлял 13 человек. И никто из них не мог помочь, потому что американские летчики умели только пилотировать, никакой технической подготовки они не получили.
Алексей разгадывал эту загадку почти месяц. Что-то знал по конструкции «Бостона», искал параллели. Чинил самолет практически голыми руками, из инструментов имел лишь несколько самых необходимых (набор инструментов, собранный в инструментальной мастерской БЛМЗ и подаренный сестрой на сборном пункте, прошел потом с Алексеем через всю войну и не раз его выручал). Объясняться с иностранцами пришлось на смеси языков: немецкий, который Алексей учил в школе, был понятен еврею Файфе Пфайферу, служившему в составе американского экипажа. Потешаясь над произношением друг друга, они переводили технические термины на английский, и постепенно лингвистический контакт был налажен. С этим Пфайфером они потом так подружились, что даже ходили вместе на охоту.
Когда удалось восстановить один двигатель, американцы решили взлететь на трех моторах и попробовать запустить четвертый в воздухе, от воздушной струи. Петрову предложили занять место второго летчика. Самолет разбежался, успешно взлетел и приземлился. Убедившись, что «золотые руки» русского техника сотворили чудо, американцы стали уговаривать его лететь с ними в Италию. Алексей опасался, что в следующем пробном полете его попросту увезут с собой, и связался с командиром дивизии. Тот, поняв, в чем дело, приказал перегнать самолет в расположение советской дивизии половиной экипажа, за остальными прислали авто. На новом аэродроме в Сольноке их уже ждали другие «летающие крепости», а Алексей Петров был назначен «куратором» этих машин. Экипаж, с которым он подружился, улетел на отремонтированном самолете на свою базу в Альпах.
Забегая вперед, скажем, что после войны Алексей Николаевич долгое время никому не рассказывал о том, что работал и дружил с американцами. Не принято было афишировать такие вещи. Почти через пятьдесят лет он решился разыскать боевых товарищей. Но как? Адреса не сохранились, стерлись в памяти имена. Московский комитет ветеранов войны помочь не смог. В конце концов эту проблему решил внук Илюша. Студент института космической связи организовал поиск по Интернету и быстро вышел на музей в Эльдреде, штат Пенсильвания. Завязалась оживленная переписка, и вскоре боевые друзья дедушки были найдены. В 2002 году американские и российские ветераны встретились в городе Балашихе. Алексей Николаевич подарил им картину «Встреча на Тиссе» и два пейзажа русской природы. Эти полотна заняли почетное место в музее в Эльдреде.
Алексей Николаевич Петров воевал затем в Румынии, Венгрии, Австрии, Чехословакии. Был награжден двумя орденами Красной Звезды, орденом Великой Отечественной войны, медалью «За боевые заслуги» и другими наградами.
После окончания войны 218-я воздушная дивизия несколько месяцев оставалась в Чехословакии, затем была переброшена в Среднюю Азию. Началась повседневная армейская работа, полеты, учебные бомбометания.
Здесь, в спокойной мирной обстановке, и возникла у Алексея Николаевича тяга к рисованию. Толчком к этому послужила встреча со студентом Суриковского училища по фамилии Сошенко, который служил в подразделении Петрова. Однажды Сошенко нарисовал зайца. Алексею так понравился рисунок, что он решил повторить его. Кажется, невелика затея, да не тут-то было. «У Сошенко зверек был как живой, а у меня нет. Я снова и снова пытался, но ничего не выходило. Тогда проснулся азарт: неужели же я не смогу сам этого зайчика изобразить? Вот так, можно сказать, заяц и привел меня в искусство», - с улыбкой вспоминал потом Алексей Николаевич.
Положенных этапов обучения (карандаш, акварель, гуашь) не было. Сошенко работал маслом, к нему же пристрастил и Алексея. Предлагал скопировать то одну репродукцию, то другую, по ходу дела подсказывал, что не так. А затем постепенно подтолкнул к самостоятельному творчеству, умело подогревая энтузиазм ученика. Теперь в любую свободную минуту Алексей брался за кисть. Часто ездил в ташкентский музей изобразительного искусства, где была неплохая коллекция живописи. На знакомые полотна смотрел уже совсем другими глазами и навсегда запомнил одну надпись в уголке картины – ее оставил живописец, скопировавший «Явление Христа народу» Иванова: «Сделано усердием инока Феодора». Это бесхитростное послание утвердило начинающего художника в мысли, что даже при наличии способностей требуется длительный и упорный труд, чтобы достичь мастерства. А уж усердия ему было не занимать.
Уволившись в 1959 году из армии в чине майора, Алексей Николаевич, так и не привыкший к среднеазиатской жаре, уехал в Хабаровск. Но из множества населенных пунктов, которые повидал он на долгом своем веку, с особой теплотой вспоминалась ему Балашиха. Поэтому довольно скоро вместе с семьей он перебрался в этот уютный подмосковный городок и осел здесь навсегда. Работал на заводе «40 лет Октября», на Криогенмаше. При заводском Доме культуры начал посещать изостудию. Несмотря на то, что пришел туда Петров уже довольно взрослым человеком, его это не обескураживало. «Если искусство тебя захватило, личные амбиции оказываются где-то на десятом месте, – вспоминал художник. – Творчество – это благодать, которая захватывает тебя целиком. Бывало, стоишь у станка, а у самого в голове задумки, художественные образы роятся».
Вел занятия Георгий Николаевич Васильев. Он дал Петрову раскрыться в пейзажах, которые демонстрировали наблюдательность и тонкое знание природы. Потом стал давать задания из академической программы, ставить натюрморты, ходить на пленэр.
Первая выставка, в которой Алексей Николаевич участвовал в числе шести других художников-любителей, состоялась в ДК Криогенмаша в 1965 году. Среди приглашенных гостей на выставке побывали представители Заочного народного университета искусств, и они обратили внимание на работы Петрова: «Это талантливо! Это цветовик». Такая оценка окрылила художника. Через год в кинотеатре «Октябрь» состоялась вторая, теперь уже персональная городская выставка. Натюрморты и пейзажи Петрова опять получили очень хорошие отзывы. Тогда он окончательно решил перейти от заводского станка к мольберту.
Алексей Николаевич окончил в 1977 году Заочный народный университет искусств (ЗНУИ), отделение станковой живописи и графики и отныне всю жизнь посвятил искусству. Он стал одним из основателей картинной галереи в г. Балашихе. При Доме культуры «Спутник» БЛМЗ организовал творческое художественное объединение «Романтик». Алексей Николаевич до сих пор ведет детскую изостудию на общественных началах. Его картины неоднократно выставлялись как в Балашихе, так и в Москве. Работы А.Н. Петрова хранятся в нескольких музеях. Шестьдесят портретов из серии «Уходящая русская деревня» он в 2003 году подарил Российскому Государственному Аграрному Заочному Университету.
В 2004 году А.Н. Петров передал в дар городу Балашихе свое творческое наследие: более тысячи картин и обширнейший архив. В городской картинной галерее была открыта персональная выставка, на которой балашихинцы и многочисленные друзья со всей России получили возможность снова увидеть удивительно эмоциональные, человечные и мудрые работы художника.
